— Начнем с легкого: ты являешься интровертом или экстравертом?
— Я не могу отнести себя ни к той, ни к другой категории, поскольку у меня легко идет коммуникация с людьми, но при этом, конечно, иногда от них устаёшь. Однако я и не могу сказать, что мне очень много одиночества нужно в жизни. Я действительно амбиверт, то, что посередине.
— Ни рыба, ни мясо, да? Тогда следующий вопрос: что ты выберешь — быть полностью эгоисткой или отдавать всю себя людям безвозмездно?
— Полностью эгоистка. Я в целом к этому больше склоняюсь и в жизни, потому что в первую очередь, как я считаю, каждый должен думать о себе, потому что мы с собой прям до конца жизни — от начала и до гроба, в буквальном смысле. Поэтому я считаю, что в первую очередь нужно всегда думать о себе, и да, я бы предпочла быть эгоистом.
— А как бы ты отнеслась, если, например, у тебя бы была подруга, которая полностью отдаёт себя людям. Как бы ты к ней относилась, предвзято?
— Я бы относилась нормально, потому что это её выбор, я его уважаю. Если ей комфортнее чувствовать себя в безвозвратной помощи людям, если ей так лучше, если ей это нравится, то почему нет? Но я останусь при своём мнении.
— А если ты видишь, что ей уже совсем плохо, но она не может с этим ничего поделать и не может этого сказать — как ты отреагируешь, поможешь ей как-то?
— Да, я с ней поговорю, я скажу, что ты уже себя изматываешь из-за этой помощи, если тебе тяжело — ты можешь на меня положиться. Я буду ее поддерживать, если она захочет. Но как-то пытаться навязывать мнение я не смогу, потому что, в первую очередь, спасение утопающих — это дело рук самих утопающих. И если человек не хочет, ты ему не поможешь. Я ей предложу свою помощь, но вытягивать насильно её из этого я не собираюсь. Я считаю, что это неправильно — насильно вытаскивать человека из того, где он хочет быть.
— Я помню, ты рассказывала, что в седьмом классе у тебя были сложные отношения со школой. Ты несколько месяцев сидела дома и ходила по специалистам, психологам, так?
— К одному психологу я ходила.
— И как ты после этого относишься к психологам? Он тебе помог или оставил какую-нибудь травму, может быть? Может быть, ты вообще ненавидишь психологов теперь?
— Нет, я, наоборот, к психологам отношусь очень хорошо, и, возможно, я бы рассматривала раньше вариант поступления на психолога после колледжа. Моего психолога зовут Наталья, и она мне действительно помогла. После этого восьмой класс я весь отходила на «ура».
— Я так понимаю, тебе его выбрала мама? Это просто везение, или она проверяла Наталью — ее образование или еще что-то?
— Моя мама узнала о Наталье от наших подруг. Раньше к ней ходила моя хорошая знакомая, и вот ее мама отзывалась о Наталье хорошо, сказала, что действительно помогла. Просто ситуация была плюс-минус похожа, и мы решили — почему бы не попробовать. Оказалось, что действительно повезло, и она нам подошла.
— Идем дальше: ты ведь хочешь пойти в колледж?
— Да.
— А что ты честно сможешь сказать о своих одноклассниках: какое от них впечатление, нравятся или не нравятся? Может, они тебя раздражают?
— Честно скажу, мне особо до них нет дела. Я к ним отношусь нормально, спокойно. У нас, понимаешь, класс такой, что в основном все разбились по группам, и за счет этого у нас нет какой-то глобальной сплочённости. То есть у меня нет каких-то прям нежных чувств к ним, но и никакой вражды тоже нет. Бывают периоды, когда, конечно, люди раздражают, это нормально.
Есть и такие, к кому относишься нейтрально — есть и есть. Например, у меня есть одноклассник, про существование которого я вообще забываю, потому что он совсем тихий мальчик. Каждый раз, когда мы с родителями или с подружками обсуждаем класс, я начинаю перебирать всех — его вспоминают в последнюю очередь, и то со словами «ой, я забыла!»
В общем, одноклассники у меня прилива чувств не вызывают. Возможно, я буду скучать по моментам, которые мы разделили с ними, но по самим одноклассникам — вряд ли. Есть, конечно, те, с кем я получше общаюсь, кого могу в целом назвать хорошими знакомыми, подружками, друзьями. Но есть и такие, кого я легко забуду, они просто будут вычеркнуты из моей жизни.
— Ты сказала, что считаешь некоторых одноклассников друзьями. А как ты определяешь дружбу: просто знакомые для тебя уже друзья? Или «друзья» — это что-то большее?
— Интересный вопрос. Классификация дружбы у меня очень запутанная, я над этим долго размышляла. Начнем с того, что у меня есть только две лучшие подруги — я их ставлю в приоритет, выше всех остальных. Также есть одна очень близкая подруга — но все-таки не лучшая. У меня есть и друзья, как, например, Настя (коллега по молодой редакции — прим. ред.): с ней мы хорошо общаемся в школе, да и вне школы можем приятно провести время. А остальные… да, я, наверное, погорячилась со словом «друзья» — они больше хорошие знакомые, с которыми, если я захочу, я могу погулять, но при этом какой-то духовной связи с ними нет.
— К другой теме: ты отличница, да? Бывало ли, что тебя травили в школе?
— Вообще никогда. У меня есть знакомые, которых прям буллили, например, за вес, за учебу, за какие-то повадки. Но у меня такого не было, хотя, например, худышкой я не была никогда: у меня всегда были щечки, животик всегда был, но при этом за вес меня никогда не травили. Наоборот, со мной как-то все хорошо ладят, я помогаю всем. Может, меня пронесло просто, но травли в свою сторону я не получала вообще никогда.
— А как ты себе это объясняешь: что у тебя просто хорошие люди в классе, или ты легко налаживаешь со всеми контакты и располагаешь к себе?
— Мне кажется, тут всё-таки больше зависит от меня. Не могу сказать, что мои одноклассники — очень добрые люди, потому что было несколько из них, которых травили. Но я, во-первых, на рожон особо не лезла, мне все конфликты были «по боку». Не то чтобы я отмалчивалась или соглашалась, нет — мне было без разницы на них, и поэтому я особо никогда не встревала. Но и в целом у меня хорошие взаимоотношения с одноклассниками — не скажу, что они какие-то прям изверги: они все-таки понимающие, действительно могут заступиться.
— Ты упомянула, что у тебя есть несколько одноклассников, которых прям травили. Ты принимала в этом участие, была на нейтральной стороне или вообще за них заступалась?
— Я уже говорила, что никогда в конфликт не ввязывалась. Чаще всего, честно скажу, для меня только недавно открылось, что этих одноклассников травили, — я банально этого не замечала.
Есть у нас одна девочка, которую открыто травят, но есть проблема — нельзя разграничить, это настоящий буллинг или больше шутка. Мы ничего серьезного не слышали, да и она сама активно начинает это все, что потом перерастает в какой-то взаимный буллинг. Вот в таком буллинге, открытом, я никогда не принимала участие ни с той, ни с другой стороны: я, честно говоря, считаю, что обе стороны неправы.
И в целом, если я и замечала, то в основном оставалась в стороне. Нет, я всегда помогу, если человек ко мне приходит за помощью и поддержкой — если он поплакаться захотел, то я его, ясное дело, выслушаю, поддержу. Но активной защиты или активного нападения я никогда не проявляю.
— Я узнала, что ты очень любишь слушать музыку. У тебя есть какая-нибудь триггерная (иначе говоря, задевающая за живое — прим. ред.) песня, которая ассоциируется с каким-то хорошим или плохим моментом в жизни?
— Наверное, нет. У меня в целом нет никаких песен, с которыми у меня ассоциируется кто-то или что-то конкретное. Хотя у многих, я знаю, такое есть — например, при расставании очень часто слушают одну и ту же песню, она заедает, и если потом человек снова встретится с этой композицией, то все, флешбек (возвращение воспоминания — прим. ред.).
У меня абсолютно ничего такого нет: ни с джазом, ни с поп-музыкой, ни с рэпом, ни с хип-хопом. Как-то так получилось, что это обошло меня стороной, и я не привязана ни к чему конкретному. Разве что к периоду жизни — например, я слушаю песни из детства и вспоминаю, как мы с подружкой прятались от мужчины из клипа. Такая забавная штука: мы смотрели клип на одну песню, где один из участников группы очень странно себя вел, и в его части песни, в его словах был определенный сексуальный подтекст, поэтому он нас всегда пугал. Когда на телевизоре проигрывался этот клип и мужчина появлялся в кадре, мы всегда прятались под телевизор поближе к стенке.
Это, наверное, одна из немногих песен, с которой у меня связано какое-то конкретное воспоминание. Но в основном музыка у меня ни с чем не связана.
— Вы с этой подругой детства до сих пор общаетесь?
— Да, очень хорошо. Она, считай, живет у меня в квартире.
— А может быть, ты хотела бы вернуть кого-то из прошлого?
— У меня никогда не было такого, что бы я хотела вернуть — я как-то легко отпускаю. Если я понимаю, что человек ушел — значит, так надо было. Мне мама в детстве сказала фразу, я до сих пор помню, где и при каких обстоятельствах. Мама говорила: «Жизнь — как поезд, люди приходят и уходят, поэтому надо смириться и жить дальше». У меня нет такого, что я очень сильно держусь за людей; может, опять же, это эгоизм мой играет, что я в первую очередь думаю о себе. Но мне это помогает легче жить.
— А если человек уходит и хочет, чтобы ты как-то достучалась до него, вернула. Что ты будешь делать?
— Нет, я не собачка, чтобы бегать за людьми. Если ему надо со мной общаться — он будет со мной общаться, а если уходит — значит, уходит. В недомолвки и намеки я не играю, мы не в фильме, чтобы устраивать драму.
— Идем дальше: есть ли на данный момент проблема, которую хочется решить? С людьми, например, тебя что-то тревожит, но ты не можешь этого сказать?
— У меня сейчас период непростой: переезд в новую квартиру. Очень сильно хотелось бы это завершить, потому что это дело постоянно на фоне всех моих мыслей — у меня будет ремонт, надо содрать обои, выровнять стены… Поэтому, наверное, хотелось бы все-таки разобраться с переездом, тогда половина проблем и мыслей уйдет.
— То есть материальные проблемы, да?
— Да меня в целом больше материальные проблемы волнуют, нежели духовные. Опять же, при любых ссорах, например, в семье, — потому что, по-моему, у всех они есть, — я все равно думала о том, что я потеряю из материальной части. Возможно, это из-за эгоизма, а, может, я целенаправленно отказываюсь в первую очередь думать о духовных и моральных проблемах — больше о материальных благах.
— Для тебя мораль, получается, ниже материальных благ?
— Скажем так, мораль для меня ниже моего комфорта. Как я считаю, каждый должен сначала думать о себе: если я, допустим, знаю, что мне от чего-то будет хорошо, но это идет вразрез с мнение общества, близких мне людей, я все равно сделаю так, как мне нравится.
— То есть ты упертая по характеру, да? Можешь ли ты себя такой назвать?
— Наверное, кстати, нет; ну или просто не было ситуаций, где я бы прям это замечала. Тут не могу сказать честно — я никогда целенаправленно не отслеживала эту часть личности.
— Ты говорила о спорах в семье. Как вы решаете такие проблемы: спокойно говорите после ссор или молчите пару дней, а потом возвращаетесь к обычному темпу жизни?
— Помню, у меня в детстве очень часто бывало, что после ссоры с кем-то было где-то часа тотального игнорирования, а потом говорили спокойно. Так же и сейчас: поссорились — надо немного времени, чтобы все эти эмоции улеглись, все успокоились, не так остро все ощущалось, и тогда у нас спокойно диалог проходит.
— А как ты относишься к мелким проступкам в обществе? Случилась, допустим, ситуация: ты зашла в автобус, срочно нужно ехать, а денег нет — забыла. Ты поедешь «зайцем» или вернешься домой, возьмешь деньги и поедешь на следующем автобусе? Будешь ли ты относить безбилетный проезд к воровству?
— Таких ситуаций у меня не было, но я бы, наверное, все-таки вернулась за деньгами и поехала бы на следующем автобусе. Но и к воровству я это не отнесу — это, я считаю, мелкий проступок, невысокая социальная важность. Если вдруг мне кто-то расскажет, что он так поступил — поехал «зайцем» или ручку украл — я скажу «понятно». А если что-то значительное — например, украли золотую цепочку, — тогда я отмечу, что это нежелательный поступок со стороны того, кто это сделал. Но если мелкое — вообще все равно, это выбор человека.
— За весь наш разговор я поняла, что ты ставишь свой комфорт намного выше остальных, и ты, получается, не осуждаешь людей за их проступки, не так ли?
— По сути да. Я не скажу, что я слишком осуждающий человек — не будем забывать, никто из нас не святой. Я действительно сильно не сужу людей, больше склоняюсь в сторону лояльности.
— Знаешь ли ты об эффекте толпы — если толпа что-то делает, то и случайный прохожий это тоже начинает делать? А участвуешь ли ты в сплетнях: может быть, узнаешь их, собираешь или пускаешь слухи?
— Последнее навряд ли.
— Но интересно узнать: ты любишь слушать или собирать такую информацию?
— Я к сплетням отношусь нормально и нейтрально, потому что это обычная часть жизни. Конечно, все сплетничают, но я никогда не собирала и не распускала слухи. Если уж я сплетничаю, то чаще всего я думаю, с кем конкретно я это делаю, потому что очень важно сплетничать с правильными людьми.
В основном я от подружек такое узнаю, мы эту тему «разгоняем» и можем что-то вспомнить из жизни. Но целенаправленно я никогда не занималась тем, чтобы, например, кого-то опорочить или создать сенсационную новость. Говорю, мне всегда было на это «по барабану».
— То есть по жизни ты зритель — ты наблюдаешь за всеми, не принимаешь практически нигде участия, в тех же ссорах, сплетнях, и просто наблюдаешь за тем, что происходит?
— Да, потому что я больше на себе сконцентрирована. Повторюсь, для меня самое главное, как я себя чувствую. А остальные для меня больше на фоне — я действительно больше сосредоточена на себе, чем на окружающем мире.
— Не боялась ли ты когда-то, что твой эгоизм обернется в плохую для тебя сторону? Может быть, это когда-то происходило?
— Раньше никогда не случалось, но если случится — значит, случится. Тогда, может быть, пересмотрю свое мнение, а, может, и нет. От этого никто не застрахован, но у меня нет какого-то панического страха, что потом мне это предъявят. Если такое произойдет, то потом буду разбираться — заранее накручивать себя я никогда не собиралась.
— Спасибо тебе огромное за интервью — я задала все вопросы, даже больше, чем хотела.
— Пожалуйста, приятно было ответить на них.
Вопросы задавала Ева Ярош
Отвечала на них Вероника Дербенева
