«Поэт в России — больше, чем поэт». Эта бессмертная строка из одноименного стихотворения не менее бессмертного поэта Евгения Евтушенко. Да, были времена, когда аудитории и даже стадионы ломились от желающих попасть на творческие встречи с поэтами, когда жадно ловили каждую новую строфу Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулиной, Рождественского… Когда раскупали книги поэтов Серебряного века, цитировали на память Блока («…И очи синие, бездонные/ Цветут на дальнем берегу»), спорили даже о произношении фамилии поэта — БальмОнт или БАльмонт… А с какой искромётностью цитировали Виктора Бокова: «Лето — мята, / Лето — лён. / Я — то, я — то,/ Я — влюблён/…». Впрочем, о не таком уж далёком прошлом можно говорить и говорить. К великому сожалению, всё — ну если не быть уж таким категоричным! — очень многое ушло, лишь на книжных полках, в том числе и в домашних библи- отеках книги некоторых поэтов остались как воспоминания, как свидетельства Золотого века поэзии 1960-х — 1970-х годов. Листаешь… Вспоминаешь… Грустишь… Радуешься…
В 1980-х годах у нас, в редакции газеты «Ладога», было литературное объединение, которое поначалу называлось «Ладога», потом стало «Невские берега».
Было немало талантливых и среди постоянных, и среди разовых членов литобъединения: Соловьёв, Мохорев, Чуркина… Прошу прощения — «чтото с памятью моей стало» — многих не помню, некоторых уже нет с нами… Среди наиболее ярких поэтов обращал на себя внимание Александр Люлин. Его всегда отличала немногословность, он был какой-то отстранённый — в споры не лез, не пытался доказать кому-то что-то… Но в «Невских берегах» публиковался постоянно. Потом он куда-то пропал…
…И вот где-то год назад к нам в редакцию муниципальной газеты загля- нул некто — я и не узнал его от неожиданности. А это был Александр, Саша Люлин. Всё такой-же немногословный, даже молчаливый. Поговорили, вспомнили минувшее… Он подарил свою поэтическую книжку «Азбука сла- вян». Саша вернулся в Отрадное, в нём и живёт. Одинок. Саша, скуповатый на эмоции, немного рассказал о своей жизни. Она показалась мне интересной, достойной русского поэта. Предложил ему встретиться для более подробно- го разговора. Встретились… Предлагаю вниманию читателей беседу с нашим земляком, поэтом и просто с интересным человеком Александром Сергеевичем ЛЮЛИНЫМ.
— Родился я ещё в прошлом веке — в 1955 году в деревне Посадниково Грязовецкого района Вологодской области. Деревня глухая настолько, что даже электричество к нам провели лишь в начале 60-х годов… Смешно, но лет до шести-семи я даже не видел электрической лампочки. Жили мы при керосиновой лампе. В каждом дворе коровы, свиньи, куры, огород…
— Мама, папа?..
— Нет, у папы была своя семья, другая, да и жил он в районном центре. У них с мамой любовь была, в результате я и появился на свет. Мама работала дояркой… Вставала ни свет ни заря и бежала на ферму …
В деревню к нам нередко наведывались цыгане — кочевали табором. Мама мне рассказывала, как-то цыганка нагадала, мол, будешь жить в Ленинграде… Мама ей говорит: что за чушь ты несёшь — где наша деревня, а где — Ленинград. Когда мне было лет 12, к нам летом приехал погостить мамин дядя, он жил в Ленинграде, в районе станции метро «Маяковская». Он маме и говорит, что есть у него знакомый, живёт в городе Отрадное, под Ленинградом. Хотя и немолодой, но мог бы на тебе жениться, будешь жить в Ленинграде, как тебе цыганка нагадала. Мама думала — думала и — решилась… В общем, собрались мы и поехали. Это был уже 1966 год…
— А школа?
— Первый класс я закончил в деревне, в начальной школе. Как помню, школа — небольшой домик, в большой комнате четыре ряда парт — три парты в каждом ряду: первый ряд — первый класс, второй — второй, третий — третий, четвёртый ряд — четвёртый класс…
Приехали в Отрадное. Я пошёл во 2-й класс. Школа была на 1-м Советском проспекте, деревянное одноэтажное здание, потом построили другое здание школы. Затем уже возвели большое здание — школа №2, там я и закончил 10 классов…
— Саша, а стихи?
— Наверное, как у всех бывает. Первая школьная любовь, пробудилось творчество. Сначала ей писал — целую общую тетрадь исписал! Потом, как помню, писали сочинение на тему «Как я провёл лето», это было в классе пятом. Так я сочинение в стихах — как умел! — написал. Учительница по литературе, помню, была в восторге.
— Помните что-нибудь из первых опытов?
— Тетрадки той давно нет — потерялась… Но вот что почемуто помню: «Под грохот конных подков/ По широкой степи опалённой / Мчались части красных полков / Будённовской Первой конной»/. В школе, когда я это прочитал, мне не поверили, что это я сам написал — так понравилось!
Из школы меня направили в литературное объединение в Ленинграде при заводском клубе им. 10-летия Октября на Обводном канале, которое я посещал несколько лет. Наш руководитель Елена Андреевна Вечтомова заметила меня и моё творчество, и как-то говорит, мол, я порекомендую твои стихи для публикации в альманахе «Молодой Ленинград» — был в то время такой. Опубликовали. Честно говоря, я их сегодня уже и не помню. Начались публикации… Попал в альманах «День поэзии». Забавно, но я получал даже гонорары!
…Закончил школу и пошёл работать. Когда исполнилось 18 лет, пришло время идти в армию. Служил в городе Обнинске Калужской области в стройбате. Есть такая шутка — я запомнил её: «два солдата из стройбата заменяют экскаватор», так что физического труда у нас было хоть отбавляй — копали, клали кирпичные стены…
Отслужил два года, вернулся домой и пошёл работать. Профессии не было, в строительство идти не хотел — «наелся» этим в армии, так что устроился на мебельный комбинат, отрадненцы называют его «29 км». Мама тоже работала — на «Блесне», что была на 5-й линии…
Писал, конечно, стихи. А куда их предлагать? Вот в «Ладогу» и посылал — привозил. Участвовал в литературном объединении при газете.
Как пишут классики, время шло, а то и бежало… Сложилась у меня книжка стихов. В то время в издательстве «Советский писатель» в Ленинграде родилась инициатива — выпускать книжки молодых авторов, но не по отдельности каждого, а в кассете — в одной упаковке пять книжек. В 1983 году моя первая книжка увидела свет.
— Работали всё там же, на мебельном?
— Нет, сменил несколько мест, даже продавцом в магазине работал, работал в Ленинграде кочегаром в котельной… У многих творческих людей такое было! А почему? Всё просто: сутки работаешь — трое свободен, есть время для творчества.
Постепенно сложилась ещё одна книжка. В конце 80-х сдал её в издательство «Советский писатель». Заключили договор на издание книжки, получил аванс… Жду… А тут в стране начались, как мы помним, разные события. Приезжаю в издательство, там мне говорят: всё — аванс остаётся за вами, но книжку уже выпустить не можем. В общем, подготовленная и одобренная книжка моя пропала.
В 1993 году добрые люди помогли мне выпустить небольшую книжку и посоветовали, мол, в Москве есть Литературный институт (я туда и до этого раза два пытался поступить, но не получалось) и при нём есть Высшие литературные курсы. Учиться года 2-3, после окончания выдаётся документ о высшем образовании. Осенью 1993 года я приехал в Москву на эти курсы, поселили меня в общежитии, оформили как студента-слушателя. Руководил нашим семинаром поэт Юрий Кузнецов.
В общем, закончили мы учёбу. Получил я документ об окончании курсов, вернулся домой. Оказалось, что этот документ уже не действует, он как бы на память… Пришлось опять искать работу — какая подвернётся. Работал какое-то время в Ленинграде в охране — в храме Георгия Победоносца, потом вернулся в Отрадное…
— Личная жизнь как складывалась?
— Она была, но я бы не хотел о ней говорить, в общем, не сложилось. Умерла мама. Я понял, что благодаря маме я и держался… После её смерти остался мне дом. Появились какие-то «очень умные люди»: продай дом, мы тебе квартиру или в крайнем случае комнату купим. Подпиши документы, а мы пока ремонт начнём делать. Заплатили мне какуюто небольшую сумму, а потом в один «прекрасный день» говорят: вот документы, вот твоя подпись, так что ты типа свободен — иди куда хочешь. Это был 2002 год. Вот так оказался я и без жилья, и без средств существования.
Свет не без добрых людей, и благодаря друзьям из Союза писателей России в Петербурге, на Большой Конюшенной устроился опять же в охрану, рядом с церковью, где Пушкина отпевали. В помещении Союза мне нашли комнату, там и жил лет 6-7.
В 2000 году вышла книга моих стихов и поэм на средства правительства Ленинградской области.
Спустя время, Союзу писателей России дали другое помещение — на Звенигородской, 22. Жилья мне там уже не было.
Знакомые — куда же без них! — говорят, мол, есть такая деревня в Кировском районе области Дусьево, будешь помогать по хозяйству, жилье дадут. Переехал туда. Фермерша дала мне развалюху, но жить можно — печку дровами топишь, вода в колодце. Я же деревенский, мне все это привычно. Работал на ферме — за еду и за жилье. В общем, жил так лет 6-7. Удавалось изредка вырываться в Санкт-Петербург. Публиковался в коллективных сборниках, в газетах — Союза писателей России, в газете правительства Ленобласти, по-моему, «Вести».
Шло время. Про меня вспомнили школьные товарищи, приехали ко мне на машине, посмотрели, как я живу, говорят: нет, так жить нельзя. Предложили вернуться в Отрадное, если получится, устроим на завод «Пелла», снимешь комнату в общежитии. Когда люди помогают друг другу, многое получается. Я устроился в охрану завода, комнату сняли в общежитии. Работал несколько лет. Обратился в администрацию города: мне выделили комнату.
— А творчество?
— Куда же я без него?! Не так давно (уже, правда, 5 лет прошло) вышла еще одна моя книга, на этот раз помогло правительство Санкт-Петербурга. Публикации в коллективных сборниках есть, слава Богу, не забывают меня, есть даже рецензии на мое творчество, неплохие.
— Саша, жизнь Ваша, прямо скажу, не сахар, но главное — она не сломала Вас. Стихи публикуются, оптимизма меньше не становится, творчество продолжается. Какие темы Вас больше привлекают — лирика, гражданская тема, историческая, политика?
— Привлекают темы, связанные с более широким пониманием жизни, ее смысла. Человек появляется на свет, а зачем он живет, каков смысл его жизни?
— Саша, каждый день Вас тянет к перу?
— Не то, что тянет, а наверное, как у большинства пишущих, где-то в потаенных уголках разума и души идет постоянная работа: в голове крутятся какие-то рифмы, образы, строчки. Бывает, ночью проснешься — вроде стихотворение написалось, надо бы встать, включить свет да записать, но... ладно, утром запишу... Утром пытаешься вспомнить — уже забыл, улетело!
— Каково Ваше сегодняшнее мнение о значении поэзии в обществе?
— Вопрос, конечно, интересный. В свое время интерес к поэзии был несомненно высокий. Что касается нынешнего времени... Мы с вами знаем, что поэзия неубиваема. А книги, особенно поэтические, выходят очень маленькими тиражами — 300-500, а то и меньше экземпляров. На всю Россию! Ну разве будут знать нового талантливого поэта?! Однако радует, что до сих пор выходят сборники молодых авторов, радует, что возродился «Молодой Петербург»…. Радует, что продолжается творчество тех, кто начинал уже давным-давно, да и «толстые» литературные журналы выходят.
— А в Отрадном Вы где-то выступаете?
— Несколько лет назад группа творческих людей — и я в том числе — выступали в библиотеке на Вокзальной, 6. Замечу, что в любом деле должен быть организатор, когда такового нет, то и встреч нет...
— Что бы Вы посоветовали тем, кого тянет к поэтическому творчеству?
— Сложный вопрос. Могу сказать тем, кто уже что-то написал и не знает, куда с этим обратиться. Приезжайте на Звенигородскую, 22, в Союз писателей, в одной комнате — России, в другой — Санкт-Петербурга... Вход свободный и туда, и туда. Там есть кому показать свое творчество, выслушать советы — замечу, очень доброжелательные...
— То есть не замыкаться в своем творчестве?
— Думаю, да, это самое главное, иначе ничего не получится — так и будет человек писать в общую тетрадку, которую потом, как я рассказал, благополучно потеряет. И еще мой совет: человек пишущий должен быть уверен в себе — не самоуверен! — а именно уверен в том, что он пишет нужное, необходимое и для него, и для людей. А уж как оценят его творчество — дело второе, но духом никогда не падать!
Александр ЛЮЛИН
Прифронтовая полоса
Жужжат, кружатся байрактары
И контролируют закат.
Не молодой, да и не старый,
Сурнин играет на гитаре —
Он виртуозный музыкант!
Вот где-то мина провизжала
По-украински, словно хряк...
Струну звучащую прижала
Рука, эмоцией искря.
«Сыграй, Артурович, еще нам,
Чтоб расцвела душа, как сад!»
Сердечной просьбой поощренный,
Разулыбался Александр!
А ты бы не разулыбался?
На столике лежит колбаска.
Скучает водка в рюкзаке...
Под небом русского Донбасса
Концерт на русском языке!
Символы Поодиночке и все вместе,
Христопродавцы и враги Кричат:
«Сними нательный крестик!
Прилюдно партбилет сожги!»
Демократура — полный кворум;
Вновь скачут по земле славян
Три всадника под триколором —
Измена, Трусость и Обман.
Бессмертные возгряньте строфы,
Восславьте жертвенный помол:
Взошли на русскую Голгофу
И РПЦ и Комсомол.
И на мемориале вечном
Теперь в союзе навсегда
Голгофский крест осьмиконечный
И большевистская звезда.
* * *
Сколь дивна необыкновенно
Земля в сиянии цветном —
Сия жемчужина Вселенной
На чёрном бархате ночном!
О, чудная планета-мама,
Премудро ты сотворена!
А в глубине бушует магма —
Расплавлена, раскалена...
Подготовил Георгий ГРАДОВ
